Иван Никитин
Густой травой поросшая могила, Зачем к тебе неведомая сила Влечет меня вечернею порой? Зачем люблю я с грустию немой Задумчиво глядеть сквозь сумрак лунный На свежий твой курган и крест чугунный?.. О, сколько раз от клеветы людской Я уходил отыскивать покой И отдыхать от горького сомненья Подле гробниц, в обители забвенья! Как много здесь сокрыто навсегда Безвременно погибшего труда, Надежд, забот, добра и преступлений И, может быть, высоких вдохновений! И кто теперь в кустах густой травы Укажет мне забытые холмы, Где вечным сном спят кости гражданина, Иль мудреца, или поселянина?.. Здесь все равны. Здесь слава и позор Окончили между собою спор И не дают ответа на призванье; Одно только изустное преданье Бросает луч на их минувший век... О, как велик и беден человек!..
Недвижимый мрамор в пустыне глухой Лежал одиноко, обросший травой; Дожди в непогоду его обмывали Да вольные птицы на нем отдыхали. Но кто-то художнику молвил о нем; Взглянул он на мрамор - и ярким огнем Блеснули его вдохновенные очи, И взял он его, и бессонные ночи Над ним проводил он в своей мастерской И камень под творческой ожил рукой С тех пор в изумленьи, с восторгом немым Толпа преклоняет колени пред ним
Когда один, в минуты размышленья, С природой я беседую в тиши,— Я верю: есть святое провиденье И кроткий мир для сердца и души. И грусть свою тогда я забываю, С своей нуждой безропотно мирюсь, И небесам невидимо молюсь, И песнь пою, и слезы проливаю... И сладко мне! И жаль мне отдавать На суд людской восторги вдохновений И от толпы, как платы, ожидать Пустых похвал иль горьких обвинений. Глухих степей незнаемый певец, Я нахожу в моей пустыне счастье; Своим слезам, как площадной слепец, Стыжусь просить холодного участья; Печаль моя застенчиво робка,— В родной груди скрываясь боязливо, За песнь свою награды и венка Не требует она самолюбиво.
Шуми, шуми, зеленый лес! Знаком мне шум твой величавый, И твой покой, и блеск небес Над головой твоей кудрявой.
Я с детства понимать привык Твое молчание немое И твой таинственный язык Как что-то близкое, родное.
Как я любил, когда порой, Краса угрюмая природы, Ты спорил с сильною грозой В минуты страшной непогоды, Когда больших твоих дубов Вершины темные качались И сотни разных голосов В твоей глуши перекликались...
Или когда светило дня На дальнем западе сияло И ярким пурпуром огня Твою одежду освещало. Меж тем в глуши твоих дерев Была уж ночь, а над тобою Цепь разноцветных облаков Тянулась пестрою грядою.
И вот я снова прихожу К тебе с тоской моей бесплодной, Опять на сумрак твой гляжу И голос слушаю свободный. И может быть, в твоей глуши, Как узник, волей оживленный, Забуду скорбь моей души И горечь жизни обыденной.
Чуть сошлись мы - друг друга узнали. Ваши речи мне в душу запали, Но, увы! не услышать мне их, Не услышать мне звуков родных.
Не помочь, видно, горю словами! На мгновенье я встретился с вами, Расстаюсь навсегда, навсегда: Унесетесь вы бог весть куда!
Вот как жизнь иногда бестолкова! Вот как доля глупа и сурова! Уж как ляжет она на плечах - Белый свет помутится в глазах!
И вечерней и ранней порою Много старцев, и вдов, и сирот Под окошками ходит с сумою, Христа ради на помощь зовет.
Надевает ли сумку неволя, Неохота ли взяться за труд,— Тяжела и горька твоя доля, Бесприютный, оборванный люд!
Не откажут тебе в подаянье, Не умрешь ты без крова зимой,— Жаль разумное божье созданье, Человека в грязи и с сумой!
Но беднее и хуже есть нищий: Не пойдет он просить под окном, Целый век, из одежды да пищи, Он работает ночью и днем,
Спит в лачужке, на грязной соломе, Богатырь в безысходной беде, Крепче камня в несносной истоме, Крепче меди в кровавой нужде.
По смерть зерна он в землю бросает, По смерть жнет, а нужда продает; О нем облако слезы роняет, Про тоску его буря поет.
О боже! дай мне воли силу, Ума сомненье умертви,— И я сойду во мрак могилы При свете веры и любви.
Мне сладко под твоей грозою Терпеть и плакать и страдать; Молю: оставь одну со мною Твою святую благодать.
Душный воздух, дым лучины, Под ногами сор, Сор на лавках, паутины По углам узор; Закоптелые палати, Черствый хлеб, вода, Кашель пряхи, плач дитяти... О, нужда, нужда! Мыкать горе, век трудиться, Нищим умереть... Вот где нужно бы учиться Верить и терпеть!
Что счастье?- бред воображенья, Любовь - лишь чувственности дань; Власть - бремя или униженье, А дружба - лесть или обман.
Под маской радости беспечной Сокрыта жизни нагота; Наш эгоизм - вожатый вечный, Свобода - жалкая мечта.
Присутствие непостижимой силы Таинственно скрывается во всем: Есть мысль и жизнь в безмолвии ночном, И в блеске дня, и в тишине могилы, В движении бесчисленных миров, В торжественном покое океана, И в сумраке задумчивых лесов, И в ужасе степного урагана, В дыхании прохладном ветерка, И в шелесте листов перед зарею, И в красоте пустынного цветка, И в ручейке, текущем под горою.
Приличий тягостные цепи И праздность долгих вечеров Оставил я для тихой степи И тени сумрачных лесов. Отшельник мира добровольный, Природой дикой окружен, Я здесь мечтою своевольной Бываю редко увлечен: Здесь под влияньем жизни новой И вдохновенного труда Разоблачает ум суровый Мои минувшие года; И, полный мира и свободы, На жизнь вернее я гляжу И в созерцании природы Уроки сердцу нахожу.
В зеркало влаги холодной Месяц спокойно глядит И над землею безмолвной Тихо плывет и горит.
Легкою дымкой тумана Ясный одет небосклон; Светлая грудь океана Дышит как будто сквозь сон.
Медленно, ровно качаясь, В гавани спят корабли; Берег, в воде отражаясь, Смутно мелькает вдали.
Смолкла дневная тревога... Полный торжественных дум, Видит присутствие бога В этом молчании ум.
Крестом высоким осененный, Вдали от сел и городов, Один стоишь ты, окруженный Густыми купами дерев.
Вокруг глубокое молчанье, И только с шелестом листов Однообразное журчанье Живых сливается ручьев,
И ветерок прохладой веет, И тень бросают дерева, И живописно зеленеет Полян высокая трава.
О, как сыны твои счастливы! В твоем безмолвии святом Они страстей своих порывы Смирили бденьем и постом;
Их сердце отжило для мира, Ум с суетою незнаком, Как будто светлый ангел мира Их осенил своим крестом,
И внемлет вечное бог слово, Их тяжкий труд благословив, Святых молитв живое слово И гимнов сладостный призыв.
День и ночь с тобой жду встречи, Встречусь - голову теряю; Речь веду, но эти речи Всей душой я проклинаю.
Рвется чувство на свободу, На любовь хочу ответа, - Говорю я про погоду, Говорю, как ты одета.
Не сердись, не слушай боле: Этой лжи я сам не верю. Я не рад своей неволе, Я не рад, что лицемерю.
Такова моя отрада, Так свой век я коротаю: Тяжело ль - молчать мне надо, Полюблю ль - любовь скрываю.
Бегут часы, недели и года, И молодость, как легкий сон, проходит. Ничтожный плод страданий и труда Усталый ум в уныние приводит: Утратами убитый человек Глядит кругом в невольном изумленье, Как близ него свой начинает век Возникшее недавно поколенье. Он чувствует, печалию томим, Что он чужой меж новыми гостями, Что жизнь других так скоро перед ним Спешит вперед с надеждами, страстями; Что времени ему дух новый чужд И смелые вопросы незнакомы, Что он теперь на сцене новых нужд Уж не актер, а только зритель скромный.